Забудь... не забывай

Твои ключи мозолят мне глаза,
 Но и без них мне не забыть о многом.
 Приветственно искрящая дорога
 К тебе, как прежде, в утренних слезах.
 Я не о том... О том мешает страх...
 Прости, забудь, теперь-то я другая.
 Но обо мне, по-счастью, забывая,
 Не забывай меня в твоих стихах.

Ее город

Когда Она уходит на погост,
То город, плача, тянет шпили в небо
На улицах, где ты пока что не был
Храня беспечный взмах ее волос.
Осиротевший вдруг, совсем как ты,
Он навсегда перестает быть чуждым,
Врастает в душу каждой жалкой лужей,
Шагнув за Ней на свет из темноты.
Своей любви частицу не забрав,
Вам с городом оставила в наследство
От спячки пробуждающее средство
По воздуху небрежно расплескав.
Ты вдруг увидишь в холоде витрин
Веселый лучик искреннего света
И город, вздрогнув, сам качнется в лето,
Нарушив свой осточертевший ритм,
Нелепый и отчаянный как пес
Потянет в переулки за собою
И станет наконец уже тобою
По-прежнему тоскующим до слез.

эти женщины

я люблю уверенных этих женщин
чуть за сорок - в каждой особый стиль
они точно знают какие вещи
представляют ценность, а что утиль

им не надо чьих-то держаться правил
их цинизм - не поза, а юморок
как алмаз о беды шлифуют грани
от судьбы усваивая урок

в их глазах любовь, а по жизни мчатся
не ручьем  болотистым, а рекой
если б я устала всего бояться
то наверно тоже была б такой

360

венок терновый - триста шестьдесят
Кронштадтских румбов встреч и расставаний
стремительных безвременных прощаний
когда дожди вдогонку моросят
когда стучат колеса о судьбе
и невозможно бросить и забыться
когда смешались слезы, руки, лица
и путь по кругу, но всегда - к тебе.
наивные, как стрелки на часах
мы мчимся избегая опозданий
в прекрасные неведомые дали
на этих же обветренных руках

Уроборос

помнишь, как у Кэрролла: "Вздремни. И пусть тебе приснится сон, как будто бы тебе снится, что ты спишь, и видишь, как во сне тебе снится, что ты заснула..."
 страшно чувствовать страх - до ужаса, хочется бежать, а он следует за тобой по пятам страх встретиться со страхом испугаться
 стыдно испытывать стыд - до потери сознания, до обморока - плотный клубок чувства, наматывающегося на само себя, бесконечная черная дыра, прожженная сигаретой
 рекурсия
 змея, кусающая себя за хвост

смерть

она ходит рядом и далеко
ее даже совсем нет
это мы придумали, что "она" и "ходит", чтобы меньше бояться
просто когда-то все заканчивается
для кого-то сразу
для кого-то потом
может пройдут десятилетия, а может пара минут
мы надеемся, но не знаем
мы думаем, она руководствуется какими-то критериями,  но нет не только критериев, нет и ее
есть конец потому, что было начало
возможно конец  - это и есть начало чего-то еще
но мы не сможем узнать точно, пока не окажемся там
больно тем, кто остался по эту сторону
тем, кто ушел наверное нет
они чему-то научились, пока были с нами
они чему-то научили нас
они познакомили нас с одиночеством на краю существования
мы на миг поняли сколько стоит жизнь
потому что она - не видящая, не выбирающая, не размахивающая косой, та чье имя вселяет страх и живет само по себе, не имея носителя
она единственная, кто точно обратит на тебя внимание - та, что не существует

птица, лети

когда ты отравишь себя до конца
 когда растворишься совсем без остатка
 бесследно сотрется улыбка с лица
 навек неразгаданной канет загадка
 то я не узнаю в то утро никто
 не скажет - ушел не надеясь на встречу
 ни денег не взял ни галош ни пальто
 и я буду ждать продолжать каждый вечер
 а после найду объявленье в сети
 когда вопреки уходящей надежде
 сквозь годы напомнишь мне "птица, лети"
 согрев и ободрив безмолвно как прежде
 и сердце пропустит единственный клик
 все зная заранее но все же не веря
 но я не замедлю полет ни на миг
 лишь черных на крыльях прибавится перьев

 Опубликовано в журнале Три желания

Прошлые жизни

Море, теплый вечер, лодки покачиваются на воде. Надо мной среди лазурных волн просвет - окно в небо. В нем белые облачка, а вода набегает со всех сторон и окно в небо закрывается м е д л е н н о и окончательно. И легкие заполняются соленой тяжестью.

 Судорожные порывы ветра хлопают множеством открывающихся и закрывающихся дверей.

 Дворец весь пронизан светом. Ажурные перила белой лестницы спирально уходят куда-то наверх. Я лежу у нижней ступени в белой шелковой рубахе, как и прилично юноше из хорошей семьи, и в груди торчит благородный металл - в самом средостении.
 Меня начинает трясти и я отрываюсь от тела и лечу вверх- в чернильно-синее небо с россыпью звезд и когда перестаю подниматься, меня окружают какие-то странные сущности - неясные сгустки, и у каждого два огромных черных крыла. Я думаю, что хорошо было бы обняться с ними, но не получится - рук то у нас нет. И мы собираемся в тесную кучку, а вокруг - плотная тишина неба.

Когда ты уходишь...

Былая легковесность строк
Наполнилась свинцом -
В тот день, когда твой вышел срок
Ты вышел молодцом.
Теперь лишь славить иль никак
Но суть, поверь, не в том,
Ведь в междустрочьях ходит мрак
Всем видимый... потом.

Человек человеку - пруд.

Человек человеку - пруд.
Отвести ты не в силах глаз:
В отражении строгий суд,
А на дне в глубине алмаз.

 Ты ловил на живца плотву
Без надежды, порой, на клев,
Ты косил с берегов траву
И не тратил излишних слов.

 Ты бросал в него ерунду
И считал на воде круги,
Клялся: "больше я не приду"
И входил на заре нагим.

 Ты кричал и осколки фраз
Возвращала тебе вода.
Но однажды в последний раз
Ты не вынырнешь из пруда.

В стране несбыточных мечтаний

 В стране несбыточных мечтаний
 Ты ждешь меня опять как встарь
 И нет, как прежде, расстояний,
 И на дворе всегда февраль.
 Там день сурка гостит и правит,
 Течет всегда одна река,
 И ни запретов нет, ни правил,
 Но все застыло на века.